16 апреля 1987 года в 18.41 по Владивостокскому времени в Японском море с ракетного катера РК-42 был произведен пуск ракето-мишени (РМ) РМ-15М по группе кораблей, выполнявших учебные стрельбы. Через одну минуту РМ попала в малый ракетный корабль (МРК) Муссон. Страшная трагедия привела к гибели 39 человек из 76 находившихся на борту. В 23.30, после взрывов погребов с боезапасом и сильнейшего пожара, МРК Муссон затонул в 33 милях от острова Аскольд на глубине 2900 метров (42 град. 11 мин. С.Ш, 132 град. 27 мин. В.Д), унося с собой останки погибших и тайну причин падения РМ на корабль.

Вступление.

    27.10.2006 года, по мылу, получил письмо от давнего сослуживца по ТОФу. Вот выдержка из него:

    Начиная читать, как-то не обратил внимание на то, кто же автор статьи. Но, в процессе понял – Володя Ульянич, что позднее и увидел в заголовочной части. Судьба нас свела задолго до трагедии МРК Муссон. Одно время мы оба были начальниками лабораторий технического обслуживания (ЛТО), только я «Осист», а Володя «Штормист». Посвященные поймут. С этой должности он и пришел в штаб Приморской флотилии. А я к тому времени был начальник цеха технического обслуживания ракетных комплексов, для посвященных – 10й цех, куда входило девять ЛТО по существующим, на то время на ТОФ, зенитным и крылатым ракетным комплексам. Володя был тем человеком на МПК, который сорвал с меня мокрую, ледяную одежду и растирал одеколоном, после более чем 20 минут купания в ледяной воде.
    Изначально у меня возникло сложное отношение к его статье. В результате у нас тяжело прошел часовой телефонный разговор, а затем громаднейшая переписка по мылу, на протяжении более трех месяцев, почти ежедневно, и, как правило, объемом от трех до шести страниц вордовского текста с обеих сторон. Расставили точки над «i», неопределенностей вроде бы не осталось, но взгляд на те события все равно у каждого свой. Почему не разбирались с этим раньше, кто знает? Занятость служебными делами? Да! Но не только. Просто я знал, что существует в УРАВ ТОФ официальная версия, и с моей, в основном, совпадала. Да и не думал тогда, что ее концы затеряются, т.е. 1999 г. ее уничтожат. Существовала и куча других причин, к примеру, как писал Володя:
       - Конечно, сейчас руки чешутся обложиться литературой и к чему-то подойти документально. А почему тогда не делал этого? Да кто его знает! Каждый раз, когда был на бригаде, подмывало подойти к дивизионному штурману Багдулину и уточнить какие-то детали. Мы с ним были в тёплых отношениях. Штурмана ведь народ точный, и информацией обладают. Но мягкий характер не позволил мне лезть в душу человека. А если бы он это принял за праздное любопытство? По той же причине ничего не спрашивал у Голдобина.
И, конечно же, подписка о секретности.

    Что хочу – да просто высказать свое видение на те трагические события, участником которых был. Пока мы, непосредственные участники, молчим, в Интернете распространяется сплошной бред. Опять сошлюсь на нашу переписку.
    В. Ульянич - Что касаемо бреда из сети, как ты написал, то это, действительно, бред! Мог бы разобрать по предложениям, но делать этого не буду. Такие вот россказни и стали одной из причин, почему свой материал я разместил в Интернете. Подумалось: прошло уже восемнадцать лет, а ничего, хотя бы приблизительно похожего, так никто и не опубликовал. А бреда, целью которого являются корпоративные висты, хоть пруд пруди.

    Много времени прошло уже после того, как в основном, закончилось наше обсуждение этой тематики. Мы и сейчас переписываемся периодически. Мысли отлежались, страсти улеглись, посему попробую сформулировать кратко, насколько возможно, свое видение данных событий. Для начала предлагаю две заметки. Одна написана мной в ночь с 16 на 17 апреля 2003 г. Здесь ничего особенного нет, просто крик души, писал для себя. Но в ней поставлены вопросы, на которые в дальнейшем я буду ссылаться. Вторая написана в процессе полемики с В. Ульяничем. Можно, конечно их пропустить. Все написанное не считаю законченным и незыблемым, в процессе возможны дополнения и изменения.

Часть I.

Трагедия.

Глава 1.

Фарс и трагедия Муссона.

    Сегодня 16 лет как это случилось. Просмотрел Интернет. Говорят, что там есть все, что это воздух свободы. Но … . Но так и ничего нового, кроме словоблудия о подвиге и забвении, не нашел. Правды о Муссоне как не было, так и нет. Со стороны официальных властей молчание изначально, для них – это то, чего никогда не было. Уже набило оскомину упоминание о глупейшем заявлении нашего командования ВМФ по поводу аварий и происшествий. Молчат и все те, кто прошел трагедию Муссона, правда, кроме замполитов, которые всегда герои. Они всегда и везде руководили теми, кто шел в атаки, стоя сзади за спиной и получая награды. Отдельные журналюки, которые лучше всех все знают, и готовы нас учить, как жить, стрелять, погибать - как же иной раз ну так хочется погреться в лучах чужой славы, хоть она и трагична.
    Приподнять завесу забвения, молчания и тайны пытаются те, кто был почти рядом, т.е. на соседних кораблях, по долгу своих служебных обязанностей в то время, или те, кто волею судеб оказался на флоте уже позже, и кого волнуют события тех времен. Но вся проблема в том, что события эти они знают только со стороны, или же с чужих слов. Зачастую события в их историях изобилуют громаднейшими ошибками, переписыванием фактов друг у друга, домыслами, да и просто неправдой.
    Правда. Где она? И существует ли она на самом деле? А может их существует несколько, как это бывало не раз. Ведь у каждого она своя.
    Существует!
    Где?
    Почти полная история этих событий, с разбором ошибок и нарушений, приведших к гибели 39 человек и корабля, существует в писаном виде, с грифом секретности, в управлении ракетно-артиллерийского управления тихоокеанского флота (УРАВ ТОФ). Я ее читал. Почему почти? а как же человеческий фактор. Писали-то люди, напрямую причастные к этой трагедии. Что они хотели? Скрыть правду, обелить себя? Не думаю. Многие из них очень грамотные и честные люди. Всю правду они рассказали на сборах специалистов ракетно-артиллерийского вооружения (РАВ) Тихоокеанского флота в последних числах мая 1987 года. Тогда был проведен разбор всех действий специалистов РАВ, приведших к гибели людей и корабля. Никто ничего не скрывал, все считали, что в дальнейшем это не должно больше повториться. Со всей правдой уехали представители УРАВ ТОФ на сборы в Севастополь рассказать и там, что же произошло на самом деле, чтобы на всем ВМФ СССР того никогда не было. И вдруг только часть правды. Почему? Хотелось бы узнать. Но у кого? И что, даже гриф секретности не позволил ее сохранить для других, чтобы они не учились на своих ошибках? Или для того, чтобы трагедия почти повторилась на МРК «Метеор»? Вопросы, вопросы ….
    Казалось бы, кому это надо? Нам, оставшимся живыми и нашим женам и детям. Родителям, родственникам, близким, женам и детям тех, кто остался там, к кому не придти на могилу. Как написал мне мой старый друг, бывший ФРО 44 бригады БПК А. Коновалов по этому поводу, - Чем дальше от флота, тем больше туда тянет.
    Неправда, что нет официальной версии гибели корабля. Есть. Но кто же по ней виноват? Те, кто погиб. Так проще, не надо судить живых, не надо лишать их карьеры. Военное правосудие не захотело правды? Не думаю. Меня самого вызывали к следователю в конце апреля или начале мая 1987 (уже и не помню, но точно до сборов специалистов РАВ), но что я им мог поведать - технические вопросы? Они их уже знали, не зря же нас, когда привезли в госпиталь Шкотово -17, заставили писать объяснительные, вместо того, чтобы дать хоть какое-нибудь лекарство от переохлаждения и оказать первую медицинскую помощь, более 20 минут в холодной воде все-таки, что-то значат. Общей картины событий я тогда не представлял, нужно было время все осмыслить. Да и психологический шок нельзя сбрасывать со счетов. Думаю, что и другие были не в лучшем положении. Тем более мы верили тогда в наших главных специалистов от ракетного дела, авторитет многих был просто непререкаем. В единую картину все сложилось значительно позже, когда выводы уже были сделаны.
    Так все же кто виноват?
    Их много. И чья вина в этом случае больше? Я думаю тех, кто обличен властью, и ради карьеры, наград готов идти на все!
    Три человека послали 39 человек на смерть, других покалечили и физически и морально, сломав многим судьбы. И только фамилия одного из них есть в качестве виновных в официальной версии. Другие… другие свою вину пытаются переложить на погибших, замолчать свою роль в этом, предать забвению. И как много других, кто причастен к трагедии Муссона в той или иной степени, внесших сюда свою лепту. Причина трагедии не в случайности, а в комплексе нарушений, просчетов, зазнайстве и переоценке своих возможностей, и зачастую в непонимании целей, ради которых выполняются учебные стрельбы или их подмена. И осознание этого приходит со временем. Как хочется перед потомками быть чистеньким. Может в этом причина полуправды.
    Первую червоточину в веру наших верховных специалистов от ракетного дела заложил следователь. Когда я сказал ему, что лучше, чем кап.1 ранга В.Виткевич, разобраться в этом никто не сможет, получил в ответ, что он свое уже разобрался – 39 осталось там.
    Как много надо было еще понять, обдумать. Технически для меня было понятно все, и практически сразу. Ведь не последним же специалистом по Осе я был на ТОФе. Во время стрельбы я находился в ракетном посту, контролировал действия ракетного расчета, и все знал о той ракетной стрельбе изнутри. И не зря же мы, после того, как чуть пришли в себя после приема апрельской купели, под руководством начальника УРАВ ТОФ контр-адмирала Бориса Павловича Ревенкова стали проводить сбор и анализ информации до прихода в базу. Но все остальное оставалось долгое время как бы в тумане, хотя информации было предостаточно. Когда к нам на ракетную базу пришел новый командир, то он спросил у замполита, - почему это я все время улыбаюсь? А мне было всего-то еще 27 лет. А может, это была защита? Защита от перестройки и ее лжи, или чего другого? Улыбался я долго.
    После госпиталя, рано утром, нас отправили во Владивосток в штаб флота на разборку полетов, с участием комиссии из Главного штаба ВМФ. Проторчав на первом этаже штаба флота в вестибюле целый день, я так ни кому и не понадобился. Ну что я мог им поведать? И нужен ли я им был тогда со своими знаниями? Ведь не нужен, оказался я, в этом плане, никому потом – за все время была только одна встреча со следователем, и больше никого это не интересовало, только друзей и сослуживцев. А может быть, наше любимое командование скрыло от комиссии, что я есть, что выходил наблюдателем от УРАВ ТОФ на корабле и находился во время стрельбы в посту? И в результате, вечером, был брошен на произвол судьбы - без денег, документов, в сборной одежде, средней между матросом срочной службы и стройбатовцем. Класс! Первый же милиционер будет моим лучшим другом – погранзона все же. Хорошо хоть не все начальники идиоты, поняли, о чем я их спрашиваю. Экипаж-то Владивостокский, их по домам повезли на автобусе, а я живу в Тихасе (Тихоокеанск), за 150 км, делать-то что? Спасибо, начальник ОРАВ Приморской флотилии кап.2 ранга П. Бирюков забрал меня с собой. А непосредственный начальник, принявший вместе со мной купель, заместитель начальника УРАВ ТОФ кап.2 ранга А. Мирущенко, так и не понял, о чем я ему говорю. Видимо сам от счастья, понимания того, что не стал сороковым - за три минуты до стрельбы спустился из ходовой рубки в ракетный пост, был в прострации. Надо отдать ему должное, хоть он по профессии подводник, баллистик и зенитного и крылатого ракетного вооружения не знал, сумел разобраться в технических и организационных причинах падения ракеты-мишени на корабль. Но было это потом, а где же он был раньше, ведь это его хлеб в то время? И организационно, в гибели 39 человек есть немалая доля его вины, но не главная.
    Вот я опять скатился к поиску виноватых. Можно, конечно, сразу назвать их всех, отсортировав по степени вины, ведь для меня в этом деле практически нет темных пятен, а частные детали обшей картины понимания мне лично и уже не нужны, но думаю, это пока рано. А время уже позднее, пора спать, и может быть завтра продолжу дальше.

16.04.2003 г

    Следующая написана три с небольшим года спустя, во время и по мотивам переписки с В. Ульяничем, хотелось сделать обобщение, а получилось почему-то так.

Неудавшийся анализ.

    Закончился второй год перестройки. Советский народ, воодушевляемый партией и правительством, семимильными шагами, дружными рядами шел в свое светлое будущее. Как всегда, впереди были те, кто очень быстро умел перестраиваться.
    В соответствии с новыми веяниями, ВМФ также не отставал. Нужно было срочно перестроиться и нам. Показать, что плоды перестройки куют не только на гражданке, а и мы что-то стоим, можем внести свою лепту в общее дело и что новое мышленье коснулось своим хвостиком также и нас. Возьмем на себя повышенные обязательства неустанно повышать боевую подготовку и, если из морей не вылезали три недели в месяц, то теперь не вылезать четыре! Как всегда, сплоченными рядами, повысим эффективность управления, боевой подготовки и всего того, что мешает! Если семья мешает службе, бросить семью! А в штабе напишем как можно больше умных бумаг. Пусть там внизу разбираются. Главное показать свою перестройку.
    Вот с таким интузазизмом и был принят КПНК – 87 и много других умных решений, где все боевые упражнения должны были выполняться комплексно. Пусть действующий флот становится полигоном для испытаний! Срочнейшим образом необходимо перестраиваться. С целью улучшения качества боевой подготовки создали еще один аппарат по ее улучшению во всех штабах – отдел боевой подготовки. И вдогон на всех флотах создан аппарат флагманского ракетчика, который существовал в более низких структурах, т.е. там, где не было УРАВ и ОРАВ. Да уж, ох, тяжелая эта работа, из… пальца высосать новое движение и реформу, без формы и содержания.
    А в результате разрушили единую систему управления ракетно-артиллерийским вооружением. УРАВ и ОРАВ перестали отвечать за боевую подготовку, оставив себе только эксплуатацию. А Отделы боевой подготовки начали только складываться. И вот на этом фоне, очередным срочно перестроившимся, захотелось, чтобы на них обратили внимание. Желательно побольше, с орденами. И вот в глубинных недрах нашего планирования рождается дитя. Кто был его отцом и крестным? Сейчас уже и не установишь. Конечно, можно сдать анализы и провести генетическую экспертизу. Но что-то не вижу в очереди Мужей, стремящихся в лабораторию. Наоборот, подальше от всех, спрятать свои пальчики и следы на асфальте стереть. Ау, где Вы! Молчат. Да так, что не слышит и не видит их никто. А в церковной книге почему-то записи не осталось. Выдрали, с корнем. И вот это дитя подрастает и идет в школу. Там его учат, дают образование и, наконец, выпуск. Радостное событие в жизни каждого школьника. Но тут вмешивается судьба, разделившая всех участников на живых и мертвых, и выпуск идет без сценария. А какая гулянка на Руси без драки? Вот и наш выпуск без этого не обошелся. Так по морде надавали, да разогнали всех, что 39 человек найти до сих пор не могут. И ответить некому. Не виноватая Я, он сам ко мне пришел! А виновник-то, наш выпускник. Не доучили его, воспитание дать забыли. Вот и результат. На том карьера его и закончилась. Как говорится, здесь бы и сказке конец.
    Но вот через двадцать лет захотелось мне еще раз вспомнить те события. Попробовать порыться в просчетах образования нашего выпускника. Посмотреть теперешними глазами на те события.
    Через пелену времени вижу, как в чьем-то затуманенном мозгу рождается идея – а почему не стреляет Приморская флотилия совместных зенитных стрельб? И вот у этой идеи появляются сторонники. И становится эта идея годовым планом. А план в то время – это господь бог. И попробуй его не выполнить! Вступает в дело флотская машина, со всеми отделами боевой подготовки и УРАВом и ОРАВом. Но единого центра нет, разрубили его ранее. И появляется это страшное уродище, и не кому его остановить, все ослепли и оглохли, друг друга не видят и не слышат. Восхваляют, поют Аллилуйя, ждут милостыню его. Время идет, один заход, другой, а результата нет, то погода, то еще непонятно что, а может проведение. И, наконец, день настал. 16 апреля 1987 года, чистый четверг. Можно много найти в инете про него. Но если там правда? И да, и нет! Я бы сказал полуправда. Почему? Да самое первое и главное, что до сих пор не обнародованы официальные результаты расследования. Дальше можно сотрясать воздух, но не спорить же с Пасько и ему подобными. Объяснить им, все равно ничего невозможно. Это что против ветра делать. Их уровень не дорос до этого, не поймут, да кричать будут. Здесь усилие серого вещества нужно. А вот к руководителям вопрос - что, Вам нечего сказать родным и близким погибших, а также нам, оставшимся в живых? Или Вы выше этого?
    Не могу. Как дохожу досюда, так клинит. Нет хода дальше, и писать есть что, и описывать! На черновике есть, а сюда не ложится. Наверное, сидит фантом, и болит, болит…

26.11.06

Глава 2.

Мнимые и истинные герои.

    Когда в нашей флотской газете «Боевая вахта» увидел статью, посвященную Муссону, пусть автор извинит, не помню ни фамилии, ни названия, я очень обрадовался. Вот, наконец, вспомнили, и что может быть, слетит завеса молчания. Читая, неожиданно для себя узнал, какими героями бывают замполиты - вдохновители и организаторы всех наших побед.
    Когда мы вышли из поста ПВО в старшинский отсек, Володя Васильчев стал руководить борьбой за живучесть, так как учили, так как было отработано на тренировках, и в этот момент я был спокоен, его действия внушали уверенность. Только через некоторое время сообразил, что шланги как лежали, так и лежат.
    - Володя, а почему не тушим?
    - Воды нет.
    После того, как вышли наверх, и из обломков и дыма, весь черный, после замполита вышел Игорь Голдобин, все руководство принял он на себя. По другому и быть не могло. Кто лучше помощника может знать корабль? До последнего момента, пока не начали в разные стороны летать снаряды помех, Игорь находился на ногах, руководил всеми действиями. Это им была дана команда подготовить контейнера. По команде всем лечь, которую же и дал он, все залегли - кто знает, куда шальной снаряд полетит? Мы с Игорем оказались рядом - Валера, как спина болит. Больше он не встал. Как потом выяснилось, у Игоря оказалась травма позвоночника, и он некоторое время пролежал на вытяжке, но это было потом. А сейчас, не жалея себя, он до последнего руководил экипажем по спасению корабля и людей.

    В. Ульянич из переписки.
    Доклад Командующего ПрФлРС Главкому на разборе писал лично я. Виткевич как-то устранился и впервые не помогал и не направлял. Собирал, обобщал и сводил в литературный вид посылы всех участников подготовки, проведения и анализа. Мне дали, естественно, основные тезисы. Были там указаны и виновные. Я их должен был поместить в контекст доклада. Можешь верить, можешь – нет, но я не написал ни одной фамилии, хотя и понимал, что мог получить за это, пусть даже в устном виде. Написал так, как тогда считал, как считаю и теперь. В докладе указал на действия Голдобина с твоих слов и слов других. О заме не сказал, не потому, что имел что-то против, а потому, что ни от кого не слышал каких-то деталей по этому поводу. Так вот, Головко читая точно по бумажке (я слушал этот эпизод приложивши ухо к двери конференц-зала), тем не менее действия Голдобина разделил на двоих с Загоруйко. Не мог он по другому. Время было такое.

     В дополнение могу сказать одно - не помню! Видел ст. л-та, вылезшего из обломков, с обгорелой спиной, который так и остался лежать на палубе. Конечно, на борту, по команде «оставить корабль» остались 4 человека – помощник с травмой позвоночника, зам с обожженной спиной, раненый матрос и комбат с магнитофоном. Но задумайтесь, почему? Тем более прыгать в ледяную воду, ой, как не хотелось всем. Команда с МПК была передана по громкой связи, Игорь приказал спустить все подготовленные для спасения плавсредста и покинуть корабль.
    Я видел его еще только один раз, когда встретил в аэропорту в Артеме. Там и узнал, что лежал на вытяжке он и то, что УРАВ ТОФ забыл своего специалиста и не предложил ему ни одной должности. Как пакостливы и мелки бывают отдельные личности.
    Я говорю огромное спасибо Володе Васильчеву и преклоняюсь перед Игорем.
    К сожалению, контейнера за веревки никто не тащил. Ветер гнал МПК-117 к нам навстречу, а мы, насколько это возможно, гребли к ним.

Далее